[mickeyway]

Решил все фики свои по Треку и РПС-касту Трека, которых тут еще не было, сюда сохранить. Просто прячу под кат, если что, чтобы не потерялось где-нибудь еще.

Любовники, ТОС, пост I фильм, Джим, Спок, G

Корабль несется сквозь пространство, массивный, полный людей, полный жизни; рулевой выжимает из судна все, что только может - со стороны кажется, что это творение рук человека не сдвинулось ни на йоту, что оно зависло в ожидании, там, где привычная людям реальность перестает существовать.
Капитан щурится на такие родные ему звезды, и знает, что для такой точки, крохи, как он, затерянной в космической необъятности, нелепо размышлять, где находится еще одна такая же кроха, столь же одинокая и неспокойная. Глупо ли это, знать, что все самое важное для тебя сосредоточено в определенной точке, имеющей точные координаты, имеющей имя, обладающей душой, и что точка эта, несчастная песчинка, втянутая в стремительный круговорот жизни, все дальше и дальше от тебя? Капитан не знает, грудь капитана сдавливают тиски горечи, застарелой и надоевшей, но капитан командует еще сотнями людей, и корабль несется сквозь пространство, как и прежде, тяжелый, неповоротливый, полный жизни; непонятно, стоит ли он на месте, или стремится вперед с нечеловеческой скоростью.

***

Время немилосердно к любовникам: оно подсылает к ним ревность, оно встает между ними, заслоняясь недоверием, злобой, старостью; время играючи обращает в ничто слова любовников, их обещания и надежды, и от любовников не остается и следа; словно две песчинки, подхваченные ветром, их уносит прочь друг от друга.
Спок вглядывается в небо Вулкана, пока сильный ветер треплет его черное одеяние. Он ловит себя на мысли о Джиме, о любовнике, о друге; он ловит себя на ощущении боли в груди, а глаза колет жесткий вулканский песок. Время стирает все, усердно вымывая из памяти самые сокровенные воспоминания, но Спок все помнит - упорно, по-человечески, зная, что любовник его ушел.

***

-Я люблю тебя, - спокойно говорит Джим, оставаясь один, и после выходит на связь с доктором МакКоем.
-Я люблю тебя, - игнорируя вулканский, произносит Спок, просыпаясь утром и разглядывая свои, покрывшиеся вздувшимися венами, руки, свое лицо, испещренное морщинами.

-Он был моим другом, - безразлично поясняет Джим очередной женщине на пару ночей, когда та спрашивает у него про случайно произнесенное имя.
-Он мой друг, - говорит Спок МакКою, отвечая на отчаянный, в десятый раз заданный вопрос. Не имеет значения расстояние, время, возраст и ссора, десятки тысяч ссор, ведь любовники ушли, изменились, и стали песчинками, затерянными в разных уголках мира, песчинками, которые просто ужасно нелогичны, и все еще тянутся друг к другу.

***

Когда Спок вновь говорит с Джимом, он невольно подмечает все те повадки, с которыми он так сроднился. Спок слушает плавную, властную, умную речь и тонет в ней, как в омуте, избрав тактику молчания.
Джим не верит, что наконец стоит вплотную к тому, что для него оказалась самым важным во вселенной; и вовсе не потому, что это трагично, драматично и слишком пафосно, а просто потому, что вселенная без Спока выглядит холодной, необъятной и неинтересной. Глупо ли это, испытывать притяжение к молчаливому вулканцу, полной твоей противоположности? Любовники исчезли, исчезла та страсть, с которой Джим бросался на Спока, с которой он касался его губ, от которой горели его щеки и дрожали колени - но притяжение не ослабело, и Спок все так же уверенно стоял рядом, чуть позади, словно так и должно быть, словно так было всегда и так и будет.
-Я люблю тебя, - подводит итог Джим касаясь пальцами пальцев своего друга, и друг отвечает ему таким же осторожным касанием, от которого по руке распространяется приятное тепло.
-Ты все знаешь, - лаконично отвечает Спок, не позволяя себе поднять глаза, чтобы вглядеться в постаревшее лицо Джима, и по его телу разливается человеческое, незнакомое блаженство. Десятки лет назад он ответил Джиму так же, и целовал его, пьянея от счастья. Теперь любовники ушли, украденные временем, разлученные ревностью, недоверием, ссорами, возрастом, но Джим и Спок стояли рядом, как две метущиеся крохи, вцепившиеся друг в друга перед лицом необъятной вселенной.

И друг не ушел, словно так и должно быть. Друг снова был дома.

Friends? Спок, Джим, ребут, ПГ13

Было что-то завораживающее в том, как Спок поднимает взгляд, перед тем как произнести что-либо. Джим не знал, что делать, у него дрожали колени, и капитанское кресло было спасительным островком посреди всего этого безумия. Где-то там, в темных глазах, чуть сощуренных в ответ на какое-нибудь замечание со стороны Кирка, плескалась виртуозно сдерживаемая ярость, хлесткая, словно бич, и Джим едва сдерживался, чтобы не вскрикнуть. Самоконтроль, которым Спок защищался, словно щитом, от любых нападок, разумеется, брал верх над его эмоциями, и этот взгляд исчезал - Спок разрывал зрительный контакт и становился прежним.
Джим много думал - возвращаясь в свою каюту, выходя из медотсека, застегивая мягкую форму у горла, и особенно много мыслей лезло в голову, когда он, срывая голос, орал в коммуникатор: "Где Спок?! Вы должны достать Спока! Скотти!", и вены вздувались на вспотевшем лбу. Спок всегда возвращался - помятый, упрямый, молчаливый вулканец! - и в его темных глазах пару мгновений невозможно было даже разглядеть зрачков, стертых безотчетной яростью, пока взвинченный до предела капитан не смел даже протянуть руку, чтобы коснуться разорванной униформы. Он безотчетно боялся зла, которое исходило от Спока мощными волнами.

-Давай будем друзьями, Спок, мы же друзья? Мы почти друзья, - уверял Джим, полушутя, разумеется, на глазах у всего мостика, опираясь рукой на рабочее место коммандера. Руки у него дрожали, но голос был весел и беззаботен.
-Да, капитан, мы определенно взаимодействуем таким образом, который в вашем понятии может быть эквивалентен дружескому, - тянул в ответ привычную терминологию вулканец, не отрываясь от составления отчета. Джиму до смерти захотелось уткнуться носом в воротник Спока и зажмуриться, потому что тот лгал, откровенно лгал, и в воздухе пахло враньем.
-Здорово, - улыбнулся он, резко выпрямляясь. -Тогда я приглашаю тебя сыграть со мной в шахматы. Сегодня, после смены, дружище.
Коммандер дернул плечом, пытаясь скрыть внезапно позеленевшую шею, и скупо кивнул. Вернувшись в спасительное кресло, Джим сжал кулаки, вглядываясь в изображение на экране, в далекие звезды, которые всегда ярче и притягательнее, в неведомые миры, всегда самые манящие, и в то чудовищно большое расстояние, которое этот корабль дерзнет преодолеть. Космос темный, глубокий, черный-черный, сбрызнутый сверкающими каплями звезд, такой же черный, как волосы Спока, едва заметной дорожкой спускающиеся по шее за воротник научной формы. Джим зажмурился и тихо застонал, чувствуя, как в груди что-то отвратительно ноет.
Споку хотелось ударить. Он аккуратно вводил формулы в компьютер, перепроверял высчитывал и завершал бесконечные отчеты - но внутри него металась беспокойная мысль, желание причинить боль. Легкое раздражение на свою несосредоточенность позволило коммандеру оглянуться, бросить взгляд в сторону капитанского кресла, и сосредоточиться на экране; отцовское недовольство его выбором карьеры было неприятным, но мимолетным воспоминанием, возникнувшим в тот момент в мыслях вулканца. Нет, космос был загадочен, и какая-то часть Спока купилась на эту тайну, на эти бесконечные просторы, усеянные золотистыми созвездиями, которые, казалось, иногда отражались в глазах Джима медовыми бликами.

-А теперь мы друзья, Спок? - издевательски поинтересовался Кирк, крутя в пальцах маленькую шахматную фигурку. Спина вспотела под плотной рубашкой, когда коммандер вновь одарил его тем самым взглядом.
-Нет, - неожиданно сам для себя ответил вулканец, и поспешно добавил, - Вы больше не спровоцируете меня на насильственный физический контакт.
-О, - тихо выдохнул Джим, - ну тогда...
И потянулся через стол, роняя шахматы, чтобы сжать узкую руку Спока в своих ладонях. О, что творилось в его мыслях! Здесь был и космос, со свистом проносившийся мимо, были и звезды, пахнущие лимоном, были жаркие вечера в Айове, холодные ночи там, в Академии, были слезы и смех, и у всего-всего были имена, грустные, меткие, ироничные, безнадежные; там был он, Спок, в черной преподавательской форме, встающий со своего места - и таким красивым Спок не видел себя никогда. Кирк вздрогнул, нагибаясь ниже, коснулся губами пальцев вулканца, потерся щекой, носом, жадно выдохнул, и почувствовал у себя в волосах руку, мягко гладившую его по затылку.
-Джим, - тихо позвал Спок, хотя ему хотелось закричать. -Джим, - повторил он, чуть сжимая пальцы в волосах капитана, заставляя его поднять голову и поглядеть себе в глаза. Человек выглядел ошарашенным, но руку из своих ладоней не выпускал, крепко вцепившись в нее и неосознанно поглаживая кончиками пальцев. Спок неловко потянулся вперед, ловя губами губы Джима, и все его тело дрожало от радости, словно от опьянения.

А потом, где-то в голове у Спока раздался счастливый, звонкий смех - так смеялся капитан.

Монстры, кид!Спок, Джим, ПГ13, ребут

Спок обхватил ладонью холодные пальцы ног, и они тотчас побелели. Мама всегда говорила – как ледышки – и накрывала узкие мальчишечьи ступни своей вязаной шалью. Свет, оставленный в ванной, желтоватой полоской ложился на пол, подползая к кровати, на которой сидел, сгорбившись, худой вулканский подросток; хоть на планете давно наступила ночь, он не спал, и лишь угрюмо думал о своем.
Своего у Спока было предостаточно – и задания, выданные на дом, и ссадины, до сих пор причинявшие неудобство, и нерациональное желание выйти за дверь своей комнаты. Раньше он никогда подобного не делал, засыпая в положенное время, просыпаясь на пять минут позже нормы, но мама, будившая его этим утром, всего несколькими словами сумела вывести его из привычного равновесия.
С днем рождения.
Свет от лампы не был похож на дневные лучи, переползающие с места на место и согревающие чьи-нибудь холодные руки; он оставался неподвижным, и Споку казалось, что время тоже остановилось, и вот-вот появятся монстры. Такие, какими их привыкли бояться все земные дети, но которых вулканцы никогда не знали. Кровать была достаточно мягкой, но монстр мог быть и под кроватью. Да и шкаф не внушал доверия – нелогично было бы пренебречь столь удобным местом, чтобы спрятаться там, будучи чудовищем. В сущности, любое место в комнате могло быть опасным, додумывал Спок, вставая и направляясь к двери. Можно было бы включить свет, но кто же станет говорить вслух в темной комнате, населенной инопланетными существами со столь пугающими манерами. И Спок решительно распахнул дверь, оставляя позади неподвижный луч света, помятую постель и последние крохи своего самообладания.
В коридоре было тихо, и сын Сарэка точно знал – родителей дома нет. Они ушли еще вечером, нарядившиеся для оперы в лучшем театре города; мама улыбалась, поправляя сыну рубашку, и говорила, какой же он теперь взрослый – целых тринадцать стандартных лет. Спок на мгновение задумался о том, не может ли монстр преследовать его по коридору, и незаметно для себя оказался перед входом в столовую. Сам неясный факт дня рождения, ноющие ссадины на спине, требующее завершения домашнее задание – все это меркло перед новой, неразрешимой проблемой.
Спок не знал, могут ли чудовища моргать, и бывают ли у них веснушки.
-Привет, - неуверенно поздоровался «монстр», слезая со стола.
-Приветствую, - негромко ответил Спок, наклоняя голову. Он был живым воплощением вулканца, готового к бегству. Видимо, существо уловило это, потому что поспешно сказало, выставив вперед руки:
-Я тебя не обижу. Я Джим. Человек.
-Разве люди не живут в основном на Земле?
Человек тихо рассмеялся, подходя ближе и делая страшные глаза.
-Нет. Мы умеем строить корабли и путешествовать, вообще-то.
И, пока Спок не спросил что-нибудь еще, поспешно добавил:
-А почему ты не спишь?
-Там монстры, - неожиданно для себя сказал Спок, со всей беспечностью, на какую был способен. Нелогично предполагать, что человек мог полностью осознать ситуацию, в которой пришлось оказаться маленькому вулканцу.
-Монстры? Где? А ты пробовал попросить их уйти? – осведомился Джим, деловито заглядывая в коридор.
-Нет.
-Зря, могло бы сработать.
Удивление, которое испытал Спок, слегка прошло, и он с сомнением посмотрел на крепкую фигуру человека, неизвестно как попавшего в дом.
-Я могу попросить уйти вас, - произнес он, снова задаваясь вопросом, могут ли люди быть и монстрами тоже. Судя по насмешливому лицу Джима, он не собирался так просто отступать. Человек присел на корточки, примирительно щурясь, и взглянул Споку в глаза.
-Давай заключим сделку. Это будет логично, понимаешь? Я помогу тебе с твоими…монстрами, а потом мы вместе сделаем то, что нужно мне.
Джим медленно поднял руку, соединяя указательный палец со средним, а безымянный с мизинцем, так, чтобы получилось самое настоящее вулканское приветствие. Неужели кто-то мог перед этим устоять. Хмуро сдвинув брови, Спок кивнул, отвечая человеку.
Луч света все так же лежал на полу комнаты, неподвижный, словно ждущий чего-то. Вулканцу захотелось залезть на кровать с ногами и укрыться маминой шалью по самые уши.
-Веселее, - шепнул Джим, протискиваясь вперед, в комнату, и пробуя матрас. Если он и был монстром, то самым крупным, а значит, Спока пока не тронут.
-Свет на тридцать процентов, - быстро произнес человек, неожиданно хватая мальчика за плечо и буквально втаскивая на кровать. Комната перестала быть такой мрачной и холодной, неподвижный, неприятный луч исчез, и Джим что-то быстро говорил, пока Спок не осознал, что прыгает на собственной постели, раздираемый противоречивыми чувствами.
-Правда же, весело? Попробуй еще выше, - запыхавшись, сказал человек, стараясь ненароком не столкнуть мальчика на пол. И Спок прыгнул выше, словно на пару секунд зависнув в невесомости, про которую читал на своем падде.
Потом были догонялки, снова прыжки, и Джим был атакован совершенно нелогичными методами, как то применение щекотки, пихание и молчаливый грустный взгляд. Про монстров Спок и думать забыл, пока футболка на его спине не задралась настолько, чтобы человек увидел зеленоватые ссадины.
-Что это? – спросил он, и вулканец тут же затих. Он прикрыл глаза, ощущая почти физическое неудобство от вырвавшихся наружу эмоций. Джим бесцеремонно тронул Спока за голый локоть, и мальчик закаменел.
-Это результат физического взаимодействия меня и моих сверстников.
Через пальцы Джима скользнуло сочувствие, уютно свернувшись где-то в глубине сознания. Смутные обрывки мыслей о каком-то докторе, который был бы в ярости, увидев подобное, ибо, черт побери, это же не какое-нибудь Средневековье.
-Давай полежим, - тихо предложил Джим, убирая руку и осторожно опускаясь на кровать. Спок качнул головой, собираясь отказаться, но понял, что чрезмерно устал.
-Свет на один процент, - произнес человек, когда мальчик лег на другую половину кровати. В темноте, без сомнения, могли по-прежнему таиться монстры, но он так хотел поспать, хотел не растерять то теплое чувство, что перебралось к нему с пальцев Джима, и сам не заметил, как заснул, перекатившись под бок к ошарашенно неподвижному человеку.

Проснулся Спок от легкого шуршания, и не удержался, потерев кулаком слипшийся правый глаз. За окном по-прежнему была ночь – скорее всего, он проспал не более пары часов. Уютное чувство все так же тихо дремало внутри, а Джим лежал рядом и отчаянно чесал руку.
-Я полагал, что вы были плодом моего воображения, - серьезно и отчетливо произнес Спок, тут же задумавшись над этим. Его сосед дернулся и тихо ойкнул, оборачиваясь к вулканцу.
-Пугать людей невежливо.
-Утверждение, не имеющее под собой никакого логического обоснования.
-Вот за что я люблю вулканцев…
-Вы давите на мою руку.
Джим поспешно сел, потер лицо ладонями и закусил губу.
-Знаешь что, тебе нужно показать пару приемов, чтобы ты мог не так…неудачно взаимодействовать со своими сверстниками, - наконец произнес он, разворачиваясь к Споку. Тот приподнял одну бровь, уловив в синих глазах нечто, похожее не мелькнувшую там грусть.
-Я владею вулканским нервным захватом, но его запрещено применять на других.
-Зато ты можешь врезать им по рукам, перебросить через всю комнату и сцапать за шею.
-Эта идея не кажется мне такой уж привлекательной, - с сомнением сказал мальчик, сцепляя руки в замок.
-Поверь мне, она работает превосходно.
Спок помолчал, принимая на веру слова человека. Он вдруг вспомнил что-то, что смутно маячило на периферии его сознания, что-то тревожное и неприятное.
-Вы сказали, что вам нужно нечто в этом доме, после того как вы избавите меня от монстров.
-Забудь.
-Джим. Это нелогично.
-Послушай… - человек в замешательстве взъерошил волосы. – Не скажешь мне свое имя? А то как-то неловко получается.
-Мое имя Спок, сын посла Сарэка. Мы устранили упомянутую неловкость?
Даже в темноте вулканец увидел, как побледнело лицо его собеседника.
-Подожди! Бред какой-то… – забормотал Джим, вскакивая. Он попятился к двери, моргнув еще пару раз, и выскочил за дверь. Логичнее было бы остаться в комнате, спать, зная, что нежелательный гость устранен, но Спок пошел следом за Джимом, чтобы, ну, спросить что-нибудь.
Про дни рождения.
Про сочувствие, про уютное чувство внутри, про злого доктора и про монстров, которые почему-то исчезли, словно их никогда и не было.
-Джим, - позвал мальчик, вставая на цыпочки перед входом в столовую.
-Спок, - так же растерянно произнес гость, держа в руке маленький передатчик. – Блин, Спок. С днем рождения.
И исчез в мерцании золотистого света.

Детали, Зак/Крис, R

Знакомство

Жара в городе была невыносимой.

Раскаленный асфальт, казалось, мог обжечь ноги, даже если они обуты в кеды; люди то и дело толкали Криса, немного растерявшегося от жары - они пытались побыстрее скрыться от солнца в одном из многочисленных магазинов. В надвинутой на глаза бейсболке, с прочно сидящими на носу солнцезащитными очками, Крис не рисковал быть узнанным. Он чувствовал, как солнце припекает даже сквозь бейсболку, и лениво разглядывал суетливый город, словно в замедленной съемке мелькавший перед глазами. На улице продавали эти жуткие разноцветные коктейли, от которых сводило зубы и язык становился такого же яркого цвета, но Крис купил один, наслаждаясь тем, как лед скользит в горло, обжигая его холодом изнутри. Он устроился под широким навесом, недалеко от какого-то кафе, откуда ему был прекрасно виден оживленный перекресток, где ошалело метались люди, застигнутые врасплох жарой, не такой свирепой в прохладе подземки.

Вот из метро вышел мужчина, прикрывая ладонью глаза. Крис лениво уставился на него, наблюдая, как мужчина оглядывается по сторонам. Рядом прошла девушка в кожаной куртке - будь Крис чуть более сумасшедшим, обязательно поинтересовался бы, какого черта. Но его внимание больше притягивал мужчина, который уже успел перейти улицу и расположиться на одной из городских скамеек. Он сидел, сдвинув колени, и нервно поправлял модные очки - такие были в ходу у долбаных выпендрежников, к которым Крис обычно относился с презрительным недоверием. С момента начала съемок фильма, обещавшего быть очень успешным, Крис мало чему раздражался, но тут он даже ухмыльнулся тому, насколько нелепым был парень, с его тонкими ногами и вертлявой спиной. Он как будто нарочно прятался от солнца все эти жаркие летние месяцы, чтобы выглядеть таким незагорелым, и, к тому же, напялил на себя черную футболку. Было бы забавно, если бы этот парень был геем - одним из тех, о ком Крис часто задумывался, в силу своей профессии, разумеется. Солнце нещадно палило, пот стекал за шиворот, майка прилипала к спине - Крис стоял, сжимая в пальцах бумажный стаканчик, и развлекался, представляя себе, как тот мужчина на скамейке целует, ну, скажем, кого-нибудь еще. Кого-то, типа смазливого певца, или не менее смазливого актера.
Отправив пустой стакан из-под коктейля в помойку, Крис неторопливо набрал номер, все еще скользя взглядом по объекту своего пристального внимания. Что, черт побери, творила с ним эта жара, за пару часов сделав из него вялого, ленивого, рассеянного субъекта, которому нечем больше заняться, кроме как разглядывать посторонних на улице, вместо того, чтобы, наконец, дозвониться до друга, и выяснить, где это он так задержался.

-Да? - мягким баритоном поинтересовался Зак в трубку; вероятно, он уже был на улице.
-Квинто, - радостно протянул Крис, еще не до конца уверенный, как следует себя вести. Они не были знакомы настолько долго, чтобы вместе зависать в барах или обмениваться впечатлениями от собственных подружек, но у Криса было ощущение, что они сработаются. Еще при первом знакомстве Зак показался ему дружелюбным, открытым, напялившим что-то яркое и смешное и слишком долго пьющим кофе. В тот день Крис перезнакомился со многими людьми, и Зак был одним из самых приятных.
-Пайн, - с оттенком развлечения подначил Квинто, не спешивший продолжить разговор.
-Я жду тебя у... - Крис вышел из-под навеса, чтобы обернуться и прочитать вывеску кафе. - У «Starbucks», совсем рядом с метро.
Объект его наблюдений в этот момент встал, застыв в немного сутулой позе, и приложил руку с телефоном к уху.
-Я знаю, я тебя вообще-то прекрасно вижу.
И мужчина в черной футболке обернулся, чтобы помахать ему, Крису, опешившему от своих собственных мыслей. Крис будто видел Зака впервые - если уж на то пошло, он раньше и не приглядывался к нему настолько пристально. Для Пайна его партнер по съемкам был коллегой, знакомым, веселым парнем, который знает, как круто провести свободное время: но теперь он с трудом мог сконцентрироваться на этих характеристиках. Зак был нелепым, он словно не знал, куда деть свои длинные руки и ноги, и ради всего святого, он был таким женственным.
-Крис, - озадаченный голос Квинто был все таким же низким, приятным, безо всяких высоких ноток; возможно, Пайну стоило перестать думать стереотипно. Кроме того, он ничего не знал наверняка. Жара действительно была для него губительной, раз он успел уличить себя в таких смехотворных предположениях.

Махнув Заку рукой, постаравшись улыбаться так же беспечно, Крис шагнул из тени, щурясь и отчаянно надеясь, что ничего, совсем ничего не собирается кардинально меняться.


Разговорчики

-Я слышала, что Спок и Кирк вроде как были женаты; серьезно, я вчера даже провела в интернете занимательные полчаса, рассматривая всякие сайты, и Крис, перестань так морщиться.
-По-моему, это просто нереально круто, - закивала Рэйчел, подсаживаясь к Зои со стаканчиком кофе в руке. Крис закатил глаза, откидываясь на стуле, и встретился глазами с Заком, который сидел напротив. Квинто задумчиво хмурился, покусывая свою соломинку от холодного чая, и барабанил пальцами по столу - сама серьезность. Зои с Рэйчел уже обсуждали смешные эпизоды, связанные с фанатами, когда Пайн перегнулся через стол, бесцеремонно влезая в их разговор.
-И почему же они были женаты? – спросил он, явно нарываясь. Девушки переглянулись, удивленно приподняв брови.
-Ну, потому что они вроде как любили друг друга, - ухмыльнулась Рэйчел, многозначительно качая головой, и Зои весело хмыкнула. – Ну, так считают фанаты.
-Увлекательно, - яростно закивал Крис, издевательски хлопая глазами. – Но вообще, я уверен, что у них были нормальные отношения.
-Если для тебя нормально быть снизу, то да, отношения у них были что надо, - пробормотала Зои, отвлекаясь на свой телефон. Крис моргнул, понимая, что у него горят уши. Он очень надеялся, что никто не станет сейчас смотреть на него, или говорить что-нибудь двусмысленное; в голове возникали непрошенные образы, неизвестно откуда взявшиеся.
Но Зак выбрал именно этот момент, чтобы взглянуть Крису в глаза с совершенно нечитаемым выражением на лице, с грохотом отодвинуть стул и направиться в гримерную. Пайн рассеянно смотрел ему вслед.


Книги

С раннего утра Крис с головой уходил в работу, во многом состоявшую из общения. Он залезал на свой стул в гримерке, мечтая о еще нескольких минутах сна, и тут обязательно кто-нибудь приходил: Зои, настроенная на разговоры, Антон, который болтал так быстро, что приходилось открывать глаза и сонно спрашивать: «Что?», Джон, Саймон – все зависело от того, что именно снималось в этот день. Пайн привык, как водится, распутывать непослушными пальцами наушники, еще не до конца проснувшись, и отключаться как минимум на час.

А потом он заметил, что на столике оставили книгу, не уловил только, когда именно. Это была вполне себе обычная книга, в мягкой обложке, с пространным названием «По дороге к концу», и ее владелец явно не торопился дочитывать какие-то пару глав. Крис отключил плеер, чтобы потянуться за своей находкой, и пролистал помятые – явно кем-то изломанные – страницы. «…Я почувствовал, что мои расспросы его пугают. Он убрал мою руку со своего члена. Мы лежали спокойно. И пока я смотрел на волосы на его шее и задумчиво водил кончиками пальцев против шерсти, моя ненависть вдруг уступила место сочувствию…». Пайн моргнул, чувствуя, что стремительно просыпается, и бегло просмотрел на обороте информацию об авторе, загадочном Герарде Реве. В гримерной никого не было, и Крис воровато положил книгу на место, смакуя прочтенные строчки – в них, как ему казалось, было что-то до дрожи неправильное, что-то, заставляющее заглянуть дальше, на следующую страницу, узнать конец истории. Он так и не заметил, когда «По дороге к концу» пропала из поля его зрения, ведь начинался рабочий день.

Через неделю ситуация забавным образом повторилась. Книга, ждущая своего часа, лежала, варварски перевернутая корешком вверх, распятая на том месте, где владелец закончил ее читать. «Сципионы. Знаменитые полководцы Рима», мысленно произнес Крис, осторожно зажимая пальцем отмеренное количество страниц. Он, несомненно, мог бы назвать имя Ганнибала, но в целом изучение подобных вещей казалось ему пустой тратой времени. Дожидаясь прихода гримера, он стал гадать, какие книги ему еще предстоит увидеть на этом столике, когда заметил пиджак Зака на соседнем стуле. Квинто был таким большую часть своей жизни – он не находился постоянно в поле зрения, но присутствовал рядом незримо, оставляя пустые стаканчики из-под кофе, взъерошенные книги, пиджаки и театральные билеты везде, где Крис бывал за последние два месяца. Общение с Заком было равноценно обсуждению с итальянцем поэзии на ломаном итальянском, когда отчаянно помогаешь себе руками – и Крис все думал о жаре в Лос-Анджелесе, о фигуре в темной футболке, и никак, никак не мог от этого воспоминания отделаться.

«…Он обнял меня за плечи – потому что любил и потому что безумно хотел, чтобы я заткнулся. Я обхватил его за талию. Я чувствовал его запах и его объемистую знакомую плоть. Мы смотрели, как встает солнце. Бобби был теплым и большим…», говорил Каннингем, и то же самое Пайн читал, стоя в очереди, прежде чем оплатить самую непонятную покупку в своей жизни.


Рубашки

-Кристофер, - из уст Зака это звучало немного высокопарно. Он окинул придирчивым взглядом будущего капитана Кирка, только протянувшего руку к своей золотистой униформе.
-Я клянусь, что ты просто копируешь мой стиль, - ухмыльнулся Крис, кивнув головой на чертовски новую рубашку Квинто, идентичную его собственной. Вчера эта покупка еще не казалась ему такой неуместной. Зак качнул головой, будто ему даже лень было возражать, и как-то странно махнул рукой.
-Подожди, это было смущение? – уточнил Крис, развеселившись. – Признание своей вины? Ну же, скажи мне!
Квинто открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого они оба неожиданно сорвались на смех, не особо утруждаясь причиной этого веселья. Когда Зак смеялся, он нелепо морщил нос, еще и пытаясь прикрыть рот рукой – абсолютно не то, что им приходилось вытворять на публике; рубашка сидела на нем так, словно была маловата в плечах, и Крису отчего-то захотелось расправить заломленные складки.
Гораздо позже, глядя на узкие джинсы Зака, на его шапочки и завязки от толстовок, которые он постоянно тащил в рот, Крис понял, что рубашкой тут дело не ограничивается.


Спок

Карл сделал страшные глаза и поманил Криса пальцем – тогда, впервые, для всех это было в диковинку, и на молчаливое приглашение Урбана откликнулся не только Пайн, но и все остальные обитатели «мостика». Закари в это время сидел в кресле, страдальчески ерзая, и тихо слушал взволнованного Джей Джея.
-Видишь? – довольно ухмыльнулся Карл, безапелляционно ткнув в Квинто пальцем. Тот дернул плечом, кивнул Абрамсу, и повернулся в кресле, прикрывая ладонью лоб; взгляд его прошелся по всем коллегам, останавливаясь на повеселевшем Пайне. Тот помахал Заку рукой, показывая два больших пальца, игнорируя Зои с ее «а ты знаешь, что это означает в Японии?». Зак ответил ему тяжелым, угрожающим взглядом, какой он приберегал для своих прошлых ролей – даже с изувеченными бровями это смотрелось достаточно внушительно. Но это было в первый раз, а потом все привыкли, и Квинто тоже привык – со сбритыми бровями он растерял всю свою напускную серьезность.

Крис не помнил, чтобы раньше они столько смеялись; если уж на то пошло, он вообще редко когда был так весел в процессе съемок. В силу возраста шатнеровское наследие не ложилось на плечи тяжелым грузом, а играть уверенного в себе парня было легко, несмотря на ответственность. К Заку его верткая натура привыкала дольше, чем к остальным – Квинто не вписывался в понятие «приятеля», никак не поддавался определению, реагировал как-то по-своему на все крисовы ужимки и шутки, и был неожиданно самодостаточным; прошли месяцы, прежде чем им с Саймоном и Джоном удалось растормошить его, вытащить в бар. Зак и там вел себя непривычно, тянул коктейль, складывая губы трубочкой (сам Пайн предпочитал запихивать соломинку за щеку), опускал глаза и смеялся – Крису с восхитительной легкостью удавалось вести в этой беседе, отбирая себе все внимание друзей.

Удивительным образом менялось все, когда появлялся Спок. Он обычно входил на «мостик», сцепив руки в замок за спиной, и вставал ровно за правым плечом Криса, не говоря ни слова. Спок опускал взгляд, стараясь не демонстрировать чересчур выразительные глаза, и выжидал. Он был стянутым, напряженным, как тетива, и Пайн мог только догадываться, как Зак потом избавлялся от этого налета тревоги. Со Споком творилось нечто непонятное, поэтому Крис нередко зависал, вглядываясь в плавную линию спины, будто намеренно неподвижную и скованную. Кто-нибудь должен был взять его за руку, отвести в сторону и занять разговором, но никого не было рядом – Пайн подсчитывал в уме, сколько месяцев назад он умирал от жары в Лос-Анджелесе; выходило около четырех. И почему-то сразу хотелось смеяться дальше, забыть об этом и продолжать съемки, продолжать шутить и ездить вечером по барам и вечеринкам, водить к себе домой красивых девушек. А может, он обошелся бы и без раскрашенных, нагловатых леди – вместо этого можно сходить на «Кошку на раскаленной крыше», раз уж он так мечтал в юности сыграть Брика.

У Спока было столь мало от привычного Зака, что каждый его жест, каждая улыбка казались чем-то своим, особенным; даже со скованной, прямой спиной, он словно втягивал голову в плечи – и скользил по собеседнику своими темными глазами, так, что Крису иногда мерещилось, будто он готовится к прыжку. Квинто приходил рано утром, потягивая чай (никакого кофе!), садился в кресло в гримерной, предварительно взъерошив и кинув где-нибудь очередную странную книгу, и через пару часов обзаводился острыми ушами, тонкими бровями, ровной, идеально лежащей стрижкой. Крис так и не заметил, в какой именно момент это стало выбивать его из колеи, настолько, что он глаз не мог отвести.


Девушка

Машина Зака затормозила перед самым домом, и Крис едва успел запихнуть в рот остатки сэндвича. Он потянулся за сумкой, глядя в окно на то, как дождь нещадно лупит по гравию – день обещал быть долгим. Кто-то из его друзей, давно еще, говорил о том, что шум дождя успокаивает и умиротворяет, но сейчас у Пайна почему-то нервы были на пределе.

Когда Крис подошел к машине, Квинто поднял голову, вынимая из уха наушник, и слабо махнул рукой в ответ на радостное приветствие. Тот хлопнул дверцей, усаживаясь на переднее сидение, и вдохнул неожиданно сильный запах кофе. Слишком хорошо выучивший привычки Зака, Крис нахмурился, сам не понимая, почему его так волнует этот незначительный факт. Машина, тем временем, лениво двинулась с места, шурша гравием; в этот момент Криса охватило мимолетное чувство покоя; Зак вел аккуратно, слабо улыбаясь, только поджимая губы временами на безмозглых водителей. На полу машины перекатывался пустой стаканчик из-под кофе.
-Спасибо, - нарушая молчание, сказал Крис, широко улыбнулся и хохотнул, - Ты прямо достоин хорошего секса за то, что заехал за мной в такую рань.
Зак довольно резко сбавил скорость и чуть улыбнулся, не размыкая губ – то ли смущенно, то ли сдерживая смех:
-И кто же мне его обеспечит, в такую-то рань?
-У тебя что, нет девушки? Ты же шикарный парень, - Крис постарался вложить в эти слова весь свой такт, но, судя по лицу Квинто, добился обратного.
-Нет, Пайн, у меня нет девушки, - почти ласково произнес тот, наклоняя голову на бок. – Хотя я и невероятно шикарный. Слово «девушка» он произносил, растягивая гласные, чуть гнусавя, будто пытался вложить в него какой-то особый смысл, недоступный простым смертным.
-Я не Пайн, я Кри-и-исто-офер, - жалобно возразил Крис, прикрывая глаза, собираясь узнать у друга, почему у него не девушки, собираясь предложить ему что-нибудь… Он же мог, в самом деле мог помочь. Зак качнулся к нему, не отрывая взгляда от дороги, и шлепнул по щеке – как-то по-девчачьи, несерьезно, но лицо тут же отозвалось обидной болью. Квинто не спеша потянулся к радио, прокручивая каналы, пока из динамиков не зазвучала песня, громче, громче и громче, обволакивая, обнимая Криса, и он уже не понимал, где заканчивается его рука и начинается сон, быстрый и сумбурный, похожий на бег.

Well somebody told me, you had a boyfriend, who looks like a girlfriend that I had in February of last year; it’s not confidential – I’ve got potential.


Плечом к плечу

Карл качнул головой, свесив ноги со стола, и упрямо махнул рукой.
-Нет, Крис, серьезно, тебе такой накал страстей не сыграть.
Пайн ухмыльнулся, отлично понимая, что такое поддразнивание не имеет ничего общего с настоящей критикой. Они с Урбаном давно убедились в «компетентности» друг друга, но время от времени развлекались подобным образом. Минут десять назад начался обеденный перерыв, и их столик был уже весь завален упаковками из заведений фаст-фуда.
-Лишний пончик – и ты пухлый Кирк! – яростно заверял его Карл, размахивая своим кофе. Вернувшись к теме актерской игры, они еще немного попререкались, но тут в поле зрения Криса попал Закари, сидевший рядом с Зои. Девушка что-то показывала руками, временами срываясь на смех, и Квинто смеялся вместе с ней – так, как смеялся на публику, закидывая голову и отводя назад плечи. Крис мог бы книгу написать про язык жестов из обихода Закари Квинто – но вместо этого он заговорщически кивнул Карлу.
-Нет накала страстей, говоришь? А мы тебе сейчас покажем мастер-класс. Мистер Спок!
Зак вскинул голову, посмотрел на Криса, все еще улыбаясь. Пайн махнул ему рукой, умоляюще сведя брови, и тот что-то сказал Зои, коротко кивнул и встал. Девушка толкнула его ладонью в спину, будто заставляя идти быстрее – он пошел, все еще с остатками смеха на губах.
-Я не знаю, что ты затеял, Пайн, но предупреждаю, я буду непреклонен, - хмыкнул Урбан, но Крис уже его не слушал – потянулся к Заку, улыбаясь, испытывая странное желание ничего не говорить, промолчать. Вместо этого он произнес:
-Карл, знаешь ли, говорит, что я не смогу сыграть «накал страстей», - Крис пальцами показал ироничные кавычки, - и мы просто обязаны его переубедить.
-Мы? – почти ласково поинтересовался Квинто, напрягаясь. – Я думаю, ты и сам отлично сможешь.
Наверное, он думал, что его зря отвлекли от болтовни с Зои, что Крис и Карл снова страдают от безделья; Зак определенно думал вернуться обратно к своему столу и немножко почитать – но уже через минуту был втянут в крисову беспрерывную болтовню. Пайн воодушевленный был поистине подавляющим, он объяснял что-то, выразительно жестикулируя и временами смеясь, тащил Зака к стулу, перебрасывался с Урбаном довольными взглядами. Квинто уже согласился сделать вид, что душит его (разумеется, как Спок), и тоже не мог не усмехаться – он даже на секунду смог забыть то сковывающее его чувство собственной неуклюжести, возникавшее всякий раз, как Пайн встречался с ним глазами. Было бесполезно, сложно и слегка больно разбираться со своими ощущениями, которые вызывал в нем Кристофер (даже включая его длинное имя, несравненно более приятное, чем короткое «Крис»), и Зак зажимался, боясь только, что проскользнет что-нибудь в его взгляде.

-Ты мать не любил! - драматизировал Пайн, и это выглядело, по меньшей мере, странно в комнате, полной актеров и членов съемочной группы. В его глазах скользил вызов, и непонятный Заку интерес – такой, какой он видел до этого много раз. Крис знал о чем-то, упорно тащил это на поверхность и продолжал улыбаться, выговаривая ничего не значащие для него слова сценария. Закари внезапно разозлился на все это, будто несдержанный подросток, и с удовольствием сомкнул пальцы на его шее, когда пришло время.

Пайн замер, чуть зажмурившись, и пару секунд выглядел именно так, как должен был – а потом что-то пошло не так. Он чувствовал пальцы на своем горле, теплые и сильные; они не имели ничего общего с той проскальзывающей в Заке женственностью. Крис сглотнул, ощущая, как дернулся кадык под чужой ладонью, и медленно поднял глаза – ему казалось, что минуты сплетаются в часы, все вокруг плывет, а в ушах шумит от прилившей к лицу крови. Закари глядел чуть исподлобья, и непонятно было, играет он, или все эти эмоции - вина самого Пайна; зрачки его темных глаз расширились настолько, что были едва различимы, а ноздри слегка подрагивали. Конечно, вокруг них было много людей, все переговаривались, шумели, роняли свои телефоны и тихо проклинали все на свете, но почему-то, ни Заку, ни Крису не было до этого никакого дела.

Кристофер, наконец, встретился взглядом с Квинто, чувствуя, как дрожат его пальцы, и попытался улыбнуться, схватывая того за запястье. Зак тут же разжал руку, посмотрел на свою ладонь, потом снова на Криса, и у него трогательно дрогнули губы, как у мальчишки, который собирается заплакать. В этот момент Пайн понял, с какой-то давно рвавшейся наружу тоской, что влюблен – его одновременно окатило и страхом, и тревогой, и нежностью, такой нелепой и такой неуместной. Крис поспешно потер переносицу, оборачиваясь к Карлу.
Который, впрочем, уже минут пять как ушел, сидя теперь рядом с Зои, на месте Зака.


Проблемы самоидентификации

С только что свалившимся прозрением справляться было сложнее, чем Крис предполагал. Съемочные дни понеслись привычно, быстро, сумбурно, оставаясь в памяти обрывками реплик, смеха, напряжения и усталости; Криса почти не покидало чувство тревожного нетерпения, и даже сны у него были сумасшедшие, цветные и шумные. Он привык к голоду, к быстрым перекусам на ходу, к многочисленным интервью, фотосессиям и холодному чаю, который неизменно нес по утрам в левой руке, сжимая в правой телефон.

Теперь, все так же ничего не зная наверняка, Пайн сумел привыкнуть подмечать любые повадки Зака, любые его жесты и часто используемые фразы. Они с ребятами нечасто выбирались посидеть в баре, и каждый такой вечер становился разрядкой для всех – необходимым сбросом напряжения. В какой-то момент Крис понял одну неприятную вещь – на Зака обращали внимание мужчины. Он догадывался, что производит похожий эффект, но отмахивался от этого, как от проблемы, не стоящей внимания. В случае с Заком это неслабо влияло на настроение, злило, и Крис замирал, когда тот невозмутимо говорил остальным что-то вроде «вы уже уходите? а я останусь еще ненадолго». В один из таких дней Пайн почти вышел вслед за Карлом на улицу, когда упрямая решимость погнала его обратно.

Закари сидел за барной стойкой, тесно прижимаясь плечом к какому-то кудрявому парню. Его рука спокойно лежала на плече незнакомца, так, словно это было в порядке вещей. Криса тряхнуло от вспомнившейся ему жары, Лос-Анджелеса, и того, как он представлял себе схожую с этой сцену – через пару мгновений он уже тянул сбитого с толку Квинто к выходу.

-Крис! Кристофер! – Зак даже голос повысил, чтобы остановить Пайна, и пытался вырвать свою руку из крепкого захвата. У Криса пульсировало в висках от злости, которая самого его пугала, и он продолжал упрямо идти вперед, расталкивая людей в баре. Когда они вышли на улицу, всю в отсветах ночных огней, Квинто вывернулся и рывком остановил их обоих; в его глазах мелькало самое настоящее бешенство. Они, не сговариваясь, прошли пару метров до узкой улочки, заставленной чьим-то хламом, и Зак стал зло шипеть, схватывая Криса за плечо:
-Что это, блядь, было?! Ты нормальный? Пайн!
Где-то на поверхности должны были остаться злоба и раздражение, стучавшие в висках, но ничего этого не было, Крис даже плохо слышал, что ему говорят. Городские огни выхватывали лицо Зака из общей темноты, окружавшей их – вздрагивающие ноздри, раскрасневшиеся щеки, встрепанная прическа, добавлявшая в облик Квинто еще немного эксцентричности - и голос, срывавшийся на высокие, тонкие нотки, обиженные, но не злые. Пайна повело, он даже чувствовал, как тяжелеет член, упираясь в ширинку, как по низу живота разливается тепло, как покалывает пальцы.

Он не думал, что сделает это, но качнулся вперед, касаясь губами губ Зака, вздрагивая от пробравшего его удовольствия, и скользнул языком между приоткрытых губ. Его не смущало даже отсутствие какой бы то ни было реакции – Зак замер, тяжело, отрывисто дыша, но не отвечал на поцелуй. Крис чувствовал на своей руке его подрагивающие пальцы, терял голову от того, какими мягкими были его губы, и не удержался, поднял руку, цепляясь за короткие волосы на затылке Зака; может быть от этого, или от того, что он, наконец, понял, что происходит, Квинто очнулся, дернул головой и отстранился, ловя ошалелый взгляд Криса своим непостижимым взглядом.
А потом неожиданно сильно толкнул его к стене, крепче смыкая пальцы на плече, жадно продолжая начатый Пайном поцелуй. Он тяжело дышал, оттягивая зубами губу Криса, чуть прикусывая ее, буквально трахая податливый рот своим языком – вторая его рука опустилась вниз, легла на промежность Пайна, отчего Зак не выдержал, ухмыльнулся в поцелуй, только увереннее сжимая пальцы. Крис дернул бедрами, застонал, чувствуя, как дрожат колени, и едва слышно произнес:
-Давай…
Голос прозвучал хрипло и как-то по-идиотски. Квинто замер, потом медленно убрал руки и сделал шаг назад, неуверенно вглядываясь в тяжело дышащего Пайна.
-Кристофер, ты пьян? – полувопросительно-поуутвердительно произнес он звенящим от напряжения голосом, и напрасно ждал внятного ответа. Крис пытался объяснить что-то, но не смог, чувствуя, как пересохло в горле и не находя нужных слов; ему осталось лишь широко улыбнуться. Зак поморщился, и быстро пошел, почти побежал прочь.

Через пару минут Крис ловил такси только с одной, прозаической, навязчивой мыслью, занимавшей все его существо.
Душ-постель.


Знакомство

На следующий день опять лил дождь. Крис снова нес на съемочную площадку чай в пластиковом стакане, с торчащей из него соломинкой – со вчерашнего дня мыслей у него почти не осталось, и голову то и дело наполняла какая-то ерунда, вроде известных песен, реплик или фраз. Карл привычно поприветствовал его ухмылкой и каким-то каверзным вопросом, Антона и Джона он застал, играющими в телефон Зои по очереди, а она сама сидела в гримерке на диване, поджав ноги и сонно закрыв глаза.
-Ты вообще спал? – поинтересовался Урбан, видимо, намекая на то, что Крис вчера явно намеренно остался в баре. Пайн ответил ему неопределенным мычанием и укоризненным взглядом; вспоминать вчерашнее было слишком больно и… приятно. Поставив чай на стол, там, где обычно сидел Зак, он обессиленно упал на стул, собираясь подремать до того времени, как его нужно будет гримировать.

Кто-то пребольно щелкнул его по уху. Крис выругался и обернулся – напротив стоял Закари, нехорошо ухмыляясь и сжимая в руках влажную от дождя толстовку. Ухо покраснело, и Пайн зажал его ладонью, пытаясь выглядеть жалобно; в это самое время Квинто склонился ниже, перегибаясь через Криса, чтобы невозмутимо взять стаканчик с чаем. Он шепнул, чуть слышно:
-Знаешь, я бы у тебя сейчас с удовольствием отсосал.
От таких слов Пайн вздрогнул, чувствуя, как тело немеет от возникшей перед глазами картинки; он поднял взгляд на Зака, надеясь, что тот пошутил. Но в глазах его не было и тени развлечения, только темная, нехорошая издевка.

Так продолжалось весь день. Квинто толкал его бедрами, улучал минутку, чтобы сказать нечто такое, от чего слова застревали в горле; грим Спока делал такие поступки поистине дьявольскими. Джей Джей отозвал Криса в сторону и буквально оттрахал ему мозг, поясняя, как не надо работать, но потом все шло прахом, Зак снова возникал рядом и говорил, растягивая слова:
-Можно я прямо сейчас встану перед тобой на колени?
И Крис, вздрагивая от родного, низкого голоса, тянул, растягивая губы в любезнейшей из ухмылок - «мо-ожно», ощущая уже ставший болезненным стояк.

День закончился все в той же гримерной, в которую и Зак и Крис зашли последними. Они оба выжидали чего-то, догадываясь, что вот так просто эту ситуацию оставить нельзя. Квинто целый день вел себя, как вздорный гей, поэтому Крис попробовал заговорить первым, отходя на другой конец комнаты.
-Пожалуйста, перестань.
Зак нервно закусил губу, садясь на все тот же низкий диван, и опустил голову, так, будто очень устал. В его фигуре сквозило бессилие, весь саркастический, издевательский настрой его будто испарился – теперь и сам Закари казался уязвимым, слабым и выжатым, как лимон. Пайн неожиданно испугался за него, вглядевшись в напряженную спину, в подрагивающие руки, подошел ближе, неловко погладил кончиками пальцев склоненную шею. Вся злость и грубость вчерашней ситуации вспомнилась ему в этот момент, вызвав стойкое ощущение стыда и собственной глупости; он думал, как же так получилось, что ему не удалось заметить ничего, кроме особенностей Зака, как так вышло, что его тоже любят, и почему, черт возьми, для него это кажется таким очевидным.

Он вспомнил все, что пережил за эти месяцы – перед глазами сменялись часы, дни, люди, разговоры, съемочные минуты, редкие мгновения крепкого сна и везде был Зак, улыбавшийся, шутивший, или, напротив, строгий и собранный, с тонкими, трогательными бровями вулканца; его книги, его причуды и манера вечно сидеть, уткнувшись носом в телефон, срываться на высокие нотки, когда он собирался хорошенько отругать тебя, или его руки в тот вечер, дрожавшие от предвкушения чего-то, во что Крис не смел верить. Пайн стоял посреди комнаты, замерев от нахлынувших на него мыслей, и думал, напряженно пытался вспомнить только одно – когда он начал испытывать к Заку такие чувства. Вспоминал и не мог выхватить из неуступчивой памяти ни одной минуты того дня, словно так было постоянно. Да, решил Крис, так и было, было всегда, и Закари всегда знал об этом.

Спина Квинто дрогнула, когда Крис, наконец, опустился на колени, утыкаясь носом в теплую шею. Он давно перестал думать, является ли Закари гомосексуалистом, и столь же давно стал воспринимать его просто Заком, таким вот ироничным, скованным, артистичным и начитанным; в эти мысли вплеталось быстрое-быстрое биение сердца, словно Крис собирался прыгнуть вниз, и Зак вскинул голову, взял его за руку, сжимая ладонь изо всех сил.
-Прости меня, - хрипло произнес Пайн, отстраняясь, и на секунду увидел, как вновь дрогнули губы Закари, так, словно он по-детски собирается заплакать.


Эпилог

Жара в городе была невыносимой.

Солнце грело даже сквозь двойное стекло окон, светило в глаза, отчего Крис постоянно моргал и щурился. Там, внизу, снова куда-то бежали люди, скрываясь от жары под навесами магазинов и в прохладе подземки – толпа радовала своим неизменным постоянством. Пол, нагретый солнцем, приятно грел босые ступни, и даже в темных волосах Зака поблескивало золото летнего дня. Крис замер с улыбкой на губах, облизнулся, получая в ответ такую же широкую ухмылку, и увидел, как дрогнули ресницы Квинто, опускаясь, оставляя на щеках длинные тени.
Пайн сощурился, как кот, глаза которого на солнце стали совсем светлыми, и скользнул ниже, задевая подбородком жесткие волоски на животе Зака.
-Знаешь, я бы сейчас у тебя с удовольствием отсосал, - томно произнес он, с тем неуловимым оттенком женственности, что так манила Квинто еще в первые дни знакомства. Зак оперся на локти и оттянул пальцами топорщившиеся пряди на макушке Криса. Он, все-таки, очень любил его.